Помню и своё тогдашнее отношение к поэме. С одной стороны, она мне нравилась. Было чувство огромного сострадания к девочке Вале, которая умирает, у которой «тоньше паутины из-под кожи щек тлеет скарлатины смертный огонек».
Но, с другой стороны, я до конца не понимала поэму. Удивлялась, почему Валя упорно не хочет надеть крестильный крест, как того просит её мама. Хоть я сама в бога не верила и в этом понимала Валю, мне казалось, что она могла бы просто надеть крестик, чтоб успокоить маму.
Теперь я понимаю, почему она этого не сделала: она, даже умирая, жила своими идеалами, в которых для крестика не было места – именно эта её стойкая верность идеалам и вдохновила Багрицкого на написание поэмы. Мысль эта достаточно очевидная, и не то чтобы я этого совсем не понимала в детстве - понимала, конечно. Но понимание не было окончательным. И поэма как бы дробилась в моём сознании, не обретая целостности.
Но теперь всё складывается в цельную картину. Умирающая девочка Валя, отвергающая крестик и грезящая пионерскими отрядами ("над больничным садом, над водой озер, движутся отряды на вечерний сбор")... "сабельный поход"... "боевые лошади"... мужество, которое укрепляется сталью и свинцом… Молодость, которая никогда не умрёт, которая будет лететь песней по "открытому бешенству ветров" миру.
P.S: На всякий случай (вдруг кто-нибудь не так поймёт): я вовсе не хочу сказать, что верить в Бога и носить крестик это плохо. Дело вообще не в религии. Дело именно в верности идеалам и, как следствие этой верности, в вечно живой Молодости.
Отрывок из поэмы Багрицкого «Смерть пионерки».
Читает Екатерина Иванова.
отрывок прочитан на концерте, состоявшемся в Ростове-на-Дону 7 ноября 2015 г.: Революция и поэзия. Энергия и искренность
Ещё один ролик с концерта:Маяковский "Левый марш"
Для общей информации: Эдуард Георгиевич Багрицкий (настоящая фамилия — Дзюбин, 1895-1934) — русский советский поэт, переводчик и драматург.
Поэма «Смерть пионерки» написанна им в 1932 году. Впервые опубликована в журнале «Красная новь» в 1932 году в октябрьском номере (№ 10), к 15-летней годовщине Октябрьской революции.
Э. Багрицкий СМЕРТЬ ПИОНЕРКИ
Грозою освеженный,
Подрагивает лист.
Ах, пеночки зеленой
Двухоборотный свист!
Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Смертный огонек.
Говорить не можешь -
Губы горячи.
Над тобой колдуют
Умные врачи.
Гладят бедный ежик
Стриженых волос.
Валя, Валентина,
Что с тобой стряслось?
Воздух воспаленный,
Черная трава.
Почему от зноя
Ноет голова?
Почему теснится
В подъязычье стон?
Почему ресницы
Обдувает сон?
Двери отворяются.
(Спать. Спать. Спать.)
Над тобой склоняется
Плачущая мать:
Валенька, Валюша!
Тягостно в избе.
Я крестильный крестик
Принесла тебе.
Все хозяйство брошено,
Не поправишь враз,
Грязь не по-хорошему
В горницах у нас.
Куры не закрыты,
Свиньи без корыта;
И мычит корова
С голоду сердито.
Не противься ж, Валенька,
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.
На щеке помятой
Длинная слеза...
А в больничных окнах
Движется гроза.
Открывает Валя
Смутные глаза.
От морей ревучих
Пасмурной страны
Наплывают тучи,
Ливнями полны.
Над больничным садом,
Вытянувшись в ряд,
За густым отрядом
Движется отряд.
Молнии, как галстуки,
По ветру летят.
В дождевом сиянье
Облачных слоев
Словно очертанье
Тысячи голов.
Рухнула плотина -
И выходят в бой
Блузы из сатина
В синьке грозовой.
Трубы. Трубы. Трубы
Подымают вой.
Над больничным садом,
Над водой озер,
Движутся отряды
На вечерний сбор.
Заслоняют свет они
(Даль черным-черна),
Пионеры Кунцева,
Пионеры Сетуни,
Пионеры фабрики Ногина.
А внизу, склоненная
Изнывает мать:
Детские ладони
Ей не целовать.
Духотой спаленных
Губ не освежить -
Валентине больше
Не придется жить.
- Я ль не собирала
Для тебя добро?
Шелковые платья,
Мех да серебро,
Я ли не копила,
Ночи не спала,
Все коров доила,
Птицу стерегла,-
Чтоб было приданое,
Крепкое, недраное,
Чтоб фата к лицу -
Как пойдешь к венцу!
Не противься ж, Валенька!
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.
Пусть звучат постылые,
Скудные слова -
Не погибла молодость,
Молодость жива!
Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.
Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.
Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.
Возникай содружество
Ворона с бойцом -
Укрепляйся, мужество,
Сталью и свинцом.
Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.
Чтобы в этом крохотном
Теле - навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.
Валя, Валентина,
Видишь - на юру
Базовое знамя
Вьется по шнуру.
Красное полотнище
Вьется над бугром.
"Валя, будь готова!" -
Восклицает гром.
В прозелень лужайки
Капли как польют!
Валя в синей майке
Отдает салют.
Тихо подымается,
Призрачно-легка,
Над больничной койкой
Детская рука.
"Я всегда готова!" -
Слышится окрест.
На плетеный коврик
Упадает крест.
И потом бессильная
Валится рука
В пухлые подушки,
В мякоть тюфяка.
А в больничных окнах
Синее тепло,
От большого солнца
В комнате светло.
И, припав к постели.
Изнывает мать.
За оградой пеночкам
Нынче благодать.
Вот и все!
Но песня
Не согласна ждать.
Возникает песня
В болтовне ребят.
Подымает песню
На голос отряд.
И выходит песня
С топотом шагов
В мир, открытый настежь
Бешенству ветров.